О Виталии Фатьянове. Воспоминания

АЛЕКСАНДР КАРЕЛИН 
Герой России, трехкратный Олимпийский Чемпион, депутат Государственной Думы РФ:

Он никогда не толкался. Я понимаю, что он в свое время ушел из главных тренеров сборной страны, намеренно чтобы дать возможность расти другим. Он освободил позицию. Без вредности, склок и интриг, без этого, знаете: «в наше-то время мы-то о-го-го богатыри, а сейчас…» У него этого никогда не было. 
Все, кто о нем говорит, говорят в первую очередь о том, что ему до всего было дело, он такой вездесущий, с шутками - прибаутками, весельчак. Я знаю, что он в команде вел себя совершенно иначе, с ним было сложно, сложно, потому что он требовательным был, потому что не был бы требовательным, никогда бы не стал заслуженным, не подготовил бы чемпионов. При всей своей легкости и общительности, он был крайне требовательным человеком, в первую очередь к себе…

АЛЕКСАНДР ТИХОНОВ 
четырехкратный Олимпийский Чемпион, 
Вице-президент IBU, 
первый вице-президент Союза биатлонистов России:

…В Свердловске, на чемпионате Советского Союза, я разминаюсь на второй паре лыж, тренер готовит мне боевые лыжи, на которых я буду стартовать. И рядом со мной крутится какой-то парень, такой веселый, все время посматривает на меня. И вижу, что он стесняется ко мне подойти. Я поворачиваюсь к нему, снимаю лыжи и спрашиваю: «Как зовут тебя?» — «Фатя». Я говорю: «Как Фатя?» Он смутился: «Виталий Фатьянов». — «Ты откуда?» — «С Южно-Сахалинска». — «А кем ты там работаешь?» — «Зампредом спорткомитета». — «А чем занимался?» — «Биатлоном». Спрашиваю: «Хочешь тренером работать?» Он улыбается: «Да кто меня возьмет?» Я говорю: «Ну, давай я возьму». — «А куда?»— «В Новосибирск хочешь?» — «Ну, Александр Иванович, а как квартира, как семья?»— «Это мой вопрос. Ты хочешь или нет?» — «Хочу». Так Фатьянов оказался в Новосибирске и вскоре стал тренером. А каким, это сейчас уже всем известно. Подготовил двух чемпионов мира, нескольких «сборников», потом возглавил национальную команду. И ему сразу стали завидовать. Нашлись люди, которых Фатьянов не устраивал. Виталий их не устраивал тем, что требовал соблюдать режим, дисциплину. Тем, что говорил всегда правду в глаза, откровенную правду. Он ее говорил спортсменам, говорил тренерам. Многие завистники считали, что Фатьянов — это мой протеже. И вот однажды пришли ко мне эти спортсмены и начали предъявлять претензии, что Фатьянова держите только вы, Александр Иванович, и все прочее. Я сказал: «Ребята, будет тренерский совет, там все решится, вы занимайтесь своим делом». Виталий же, когда узнал про всю эту ситуацию, мне просто сказал: «Иваныч, не переживай, я уйду сам, не хочу, чтобы это решалось на тренерском совете, сам подаю в отставку и ухожу». Я говорю: «Виталий, давай поборемся, я постараюсь убедить». А он сказал мне откровенно: «Иваныч, ты не переживай, я без работы не останусь». Я еще раз понял, что это настоящий мужик, настоящий друг. Я его называл даже не другом, а младшим братом своим…» 

СВЕТЛАНА ИШМУРАТОВА, 
двукратная Олимпийская Чемпионка

В биатлонную сборную я попала в 1996 году во многом благодаря Виталию Николаевичу. Я тогда была в экспериментальной команде, которая была создана из лыжников (до 24 лет я занималась только лыжами). Фатьянов, а он тогда был старшим тренером национальной сборной, подошел ко мне на стрельбище и сказал фразу, которую я запомнила на всю жизнь: «Будешь стрелять стойку». 
Нравилось, что в команде всегда были дисциплина и порядок, а самое главное то, что у него никогда не было любимчиков. По крайней мере, он никогда никого не выделял. Даже в мелочах. Если девчонкам надо было раздать майки, а они оказывались разные, он ехал и покупал все одинаковые. Чтобы драки не было. Это мужчинам все равно, что одевать на тренировку. У женщин же все по-другому. Примерно за год до Олимпиады в Турине, я поняла, что без Виталия Николаевича я ничего выиграть не сумею. Мне не хватало его знаний, его опеки. Постоянно казалось, что чуть-чуть чего-то не хватает. С мая 2005 года я пыталась решить вопрос, чтобы моим личным тренером стал Фатьянов. Мы часто созванивались, он корректировал планы моих тренировок, а ближе к осени мы занялись вплотную подготовкой к Олимпиаде. 

Относился Виталий Николаевич ко мне как к родной дочери и постоянно меня называл доченькой, Светочкой. Едем на сборы, он берет с собой трехлитровую банку с медом, орехи, огромную коробку с фруктами (витамины!), коробку с березовыми вениками. В Турин Виталий Николаевич прилетел перед эстафетой. «Золото» у меня уже было, но он решил помочь добыть еще второе. Прилетел вместе со всей «газпромовской» командой. Это, я скажу, было нечто. Пришли они на эстафету, дружно взявшись за руки, выстроились цепью и не сходили с места, пока соревнования не закончились. А орали так, что когда я бежала, то мне казалось, что я нахожусь в России. Что касается Виталия Николаевича, то было ощущение, что всю дистанцию он бежал параллельно со мной, подсказывая поправляя. Когда же он кричал: «Девочка, доченька, давай!» у меня открывалось, третье, четвертое, пятое дыхание… 
После туринской Олимпиады я собиралась заканчивать карьеру. О том, чтобы остаться в сборной даже и не думала. Проходит месяц, звонит Виталий Николаевич: «Ну, что Света, будем готовиться к Ванкуверу. Я не уверен за индивидуальную гонку, но в эстафете у тебя будет медаль – это я тебе гарантирую». Составил мне четырехлетний план, по которому я должна была за этот период не только готовиться, но и родить ребенка. Виталий Николаевич был очень живой человек. Постоянно был в движении, постоянно кому-то помогал, решал чьи-то проблемы. Если он брал над кем-то шефство, то можно было быть уверенным, что он дело доведет до конца. До сих пор у меня в «мобильнике» забиты его телефоны, которые я не могу стереть…

АНАТОЛИЙ ЖДАНОВИЧ, 
Чемпион мира

Хорошо помню первую встречу с Виталием Николаевичем в Новосибирске. Это был 1981-й год. Нам, биатлонистам, представили его как нового старшего тренера, сказали, что он до этого работал на Сахалине. Мы посмотрели на него: молодой парень, в джинсовом костюме, одет с иголочки – по самой последней моде, веселый, энергичный. Мы еще усмехнулись: ну, ну, посмотрим, какой из тебя тренер. Теперь, когда прошло столько лет, я часто думаю о том, что его при жизни многие недооценивали как тренера. Даже сейчас еще можно услышать мнение, что он был не столько тренером, сколько администратором. Убежден, что это могут говорить только те, кто никогда с ним не работал или знал его поверхностно. Виталий Николаевич приехал, когда наш биатлон переживал тяжелые времена. В том числе и новосибирское «Динамо», цвета которого долгие годы защищал Александр Тихонов. После Олимпиады в Лейк-Плэсиде вместе с Тихоновым завершили свою карьеру многие известные биатлонисты, и в начале 80-х получился своего рода провал. «Старики» ушли, а молодежь еще не подтянулась. Я, например, очень долго не показывал хороших результатов, хотя в юниорском биатлоне был одним из лидеров. В молодости считался перспективным, а попал во взрослую команду и... В сборную меня перестали брать, и я решил однажды завязать с большим спортом. Плюнул на все и весной 1983 года уехал домой в Пашино. Пошел на рыбалку, прихожу, а мне родители говорят: «Тебе звонил Фатьянов, просил перезвонить». Два дня думал: звонить – не звонить. Решился. Виталий Николаевич говорит: «Приезжай, есть разговор». Поехал. Он мне: «Давай начнем с нуля. Как будто ты только пришел в биатлон. Согласен?». Вижу, человек в меня верит. Согласен, говорю. Ну и случилось настоящее чудо. Через год я выиграл спартакиаду народов России, и меня взяли в экспериментальную сборную СССР. 

Вообще Виталий Николаевич был уникальный человек. У него голова работала как компьютер. Когда шли соревнования, вокруг него всегда собирались толпа тренеров, чтобы узнать, как бегут их подопечные. И он успевал брать всех на секундомер – этот проигрывает тому-то пять секунд, этот опережает того-то на двадцать. Как он успевал все запоминать, для меня до сих пор загадка. Он никогда не был деспотом, но на первом плане у него всегда была дисциплина. Подъем рано утром, зарядка и работа, работа, работа. И так каждый день. Он всех приучил к такому режиму дня, с кем был рядом. «Работай, и тебя заметят» – любил он часто говорить. И я считаю, что попал в сборную СССР только благодаря ему. И две медали на чемпионатах мира – тоже его. В 1991-м предолимпийском году у меня был второй рейтинг после Сергея Чепикова. И вдруг выясняется, что меня не берут в состав олимпийской сборной. Не берут из-за небольшого конфликта с тренером сборной. Фатьянов тут же летит за справедливостью к Виктору Федоровичу Маматову, который курировал все зимние виды. Через неделю меня вызывают на сборы в Адлер. Тот тренер подходит ко мне и со злостью говорит: «Меня заставили взять тебя на Олимпиаду, но я обещаю, что участвовать в ней ты не будешь. Я тебя и Фатьянова сгною». Так оно в принципе и получилось: вместо меня в гонку на 20 км заявили другого, который выступил очень неудачно. И у Виталия Николаевича, я знаю, были проблемы – через год после Олимпиады он уехал работать в Корею. Но мы успели доказать свою правоту. Я и Саша Тропников (тоже его воспитанник) весной 1992 года стали чемпионами мира в командной гонке на 20 км. К сожалению, это был наш последний совместный успех. После того как Фатьянов уехал, у меня все пошло наперекосяк. Спортивную карьеру пришлось вскоре закончить, на работе возникли проблемы. Я сгоряча подал рапорт об увольнении, хотя до «военной» пенсии оставалось всего два года (я отслужил в спортивной команде внутренних войск 18 лет). И тут как по волшебству появляется Виталий Николаевич, которому предложили стать тренером сборной России. Он прилетает в Новосибирск из Кореи, узнает в аэропорту, что я уволился и не заезжая домой едет к командующему Сибирского военного округа. На следующий день меня «восстановили». В последние годы мы с Виталием Николаевичем часто встречались и обсуждали тренерские дела. Уже не как ученик с учителем, а как старые друзья. Я ему постоянно предлагал: «Виталий Николаевич, давай отдохнем, съездим на охоту, на рыбалку». Нет, не могу, некогда. У него с собой всегда было два сотовых телефона, которые часто звонили одновременно. Звонили со всего мира: с Сахалина, из Москвы, из Австрии, Италии. Часто звонил сам, говоря в трубку: «Друг, я по тебе скучаю, давай увидимся»… И всем он чем-то старался помочь. Все куда-то летел, торопился, как будто чувствовал что-то…